И сколько бы не старались зеленожилеточные работники, направляя тугую струю воды из дрожащей пуповины шланга очистительной машины, но следы галльской чистоплотности все равно, всенепременно и неотвратимо, дают о себе знать. Будь то оброненный посередине главной туристической площади Ниццы подгузник (я до сих пор трепетно надеюсь, что это был подгузник, а не предмет личной гигиены несколько иного плана, оставленный гипотетической мадам Пантагрюэль); или основательно и не без некоторой эстетической ценности оформленная, почти целебная своей формой, пирамидка собачьих испражнений в самом сердце непрерывно фонтанирующей, главной же площади им. генерала де Голля в Антибе. По счастливой случайности, еще не искалеченная – с целью более равномерного распределения по поверхности – варварской ступней утреннего путешественника за багетом.
Впрочем, время от времени там и сям появляющиеся оказии – это всего лишь отголоски несознательности одного (по моим скромным и весьма субъективным подсчетам) процента угнетателей братьев своих меньших. Думаю, будь эта цифра хотя бы на порядок выше, всего Грасса не хватило бы для того, чтобы спасти эту страну, медленно (и, несомненно, мучительно) скрывающуюся под далеко не лазурным покровом отходов жизнедеятельности собственных питомцев.
Остальная же часть граждан, настроенная ответственно, безвозмездно дарит случайным зрителям вроде меня воистину восхитительное, полное какого-то нездорово-фрейдистского удовольствия зрелище. Это может быть строгий месье в пенсне и шляпе; или стремительно приближающая к зрелости темнокожая дама, позвякивающая довольно безвкусно напяленными украшениями из всевозможных металлов и драгоценных камней; или чопорная маленькая гран-маман, бесконечно напоминающая ныне царствующую английскую королеву. Буде их не слишком смышленый спутник совершит свою естественную процедуру, каждый из них достанет припасенный для сего знаменательного случая (господи, насколько же тонкий!) целлофановый пакетик (ну или же озадачится извлечением оного из одной из редко расположенных стоек со схожим, бесплатно распространяемым, добром), натянет его на свою холеную ручку в качестве импровизированной перчатки, и с выработанной годами сноровкой погрузит ее в еще излучающую тепло массу, консистенция которой, как лакмусовая бумажка, пожалуй, отразит удачливость своего оппонента в данный конкретный день. И, пока другая рука сдерживает нетерпеливые порывы поводка (“Ну долго ты будешь там еще копаться?”), оцеллофаненная ее пара все с той же методичностью завернет добытое в аккуратный сверток, дабы доставить его в ближайшую – если, конечно, добытчик не страдает забывчивостью, – урну.
К моему бесконечно глубокому сожалению, в текущий пассив моих наблюдений входят лишь обладатели собачек весьма скромных габаритов, напоминающих не то увеличенных в размерах блох, не то половые щетки в натуральную величину. Стоит ли говорить, что представления обитающей поблизости (несомненно сумасшедшей) владелицы двух борзых, либо же хозяина вечно слюнявого тумбовидного сенбернара, произвели бы среди благодарных зрителей просто ошеломительный фурор.
Лезакомпитон какой-то.
Бордель де мерд.